***
Всё что растёт на камне — в камень уходит
всё что растёт на небе — в небо уходит
всё что растет на крови — в кровь и уходит
всё что растет на жизни — в жизнь и уходит
всё что растёт на дереве — в дерево и уходит
всё что растёт на облаке — в облако обращается
всё что сейчас принимаем — пото́м и т. д.
всё что сейчас под спудом — фонтаном и далее
всё что сейчас происходит — произойдёт в постепенности
всё что сейчас не надо — потом будет мгновение
всё что обратно течением — не задевает пока
всё чего и не знаем — происходит, но снится ли далее
время стремится к началу — и потому неправильно
в миг исправления в миг нетерпения
раскруткой необычайною


***
Смеялась жизнь, смеялась и плакала, и дождь колобродил маленьким оркестром, и мостовые гудели, топтались бочонки с мусором, и машины отделяли прошлое от настоящего, и соснам снился ветер, а ветру ничего не снилось, и листья лезли из щелей незаметной попыткой происхождения, и только раненая погода тащилась до растворения нетронутой руки, и только объятия возвещали шум, и ветер грозил и падал несбыточным.

Куда вы делись, кто за вами там, где ангел врёт о вечном растворенье, придите к нам, мы сядем по углам, вы вяжете, а мы, искусства дети, в картинки поиграем и стихи, вы вяжете и будто вдруг тихи, не исчезайте Петроградской стороною; нам Минск телеграфировал, увы, но на Неве по-прежнему вы с нами, не исчезайте! утро будет нам картиною; стихи хребет почешут чьей-то чепухи, возникнет мир и будет он неправ, когда не с нами вы, о день отрав, колёс, машин и прочих атрибутов, вы с нами, здесь, ушли лишь на минуту; она пройдёт, и вместе с нами вы.

1984


***
Голубое имя напоминает тебе вождя
движущуюся телегу без лошади
или превращение чёрного в белое
когда нет ни того, ни другого
или когда бредёшь походкой неведомой
без голоса в середине глаз рассеянно
ищущих наплыв тишины, снимающей
границу всезнанием дорождения.

1978


***
Однажды в грязной забегаловке
Мы вкушали дары неба — две питы
с мясом и без
и открывали «Туборг»
пенящийся в пластиковом стакане
и сон мутной рукой смывал дорогу и лица
и из этих пенящихся пузырей ничего не родилось
и лишь неосознанное без желаний
продолжение в плотный туман, но солнце
вытряхивало нас как пыльное одеяло
и дальше, несмотря ни на что продолжение
без желания создать, а только
подчиняться туману в себе и в подобных
хотя и неизвестно явленных всех
по своим местам

2003


***
Впечатления иногда бывают столь сильные, что не выдерживает человек, лопается его одиночество, рушатся стены и сам он рушится, из его середины выскакивает юноша-возраст и делает кульбиты и рвётся, рвётся через неведомую стену и в отчаянии начинает исход. В длинных белых одеждах идут бедуины, они несут на плечах огромные грузы и вдруг освобождённые падают перед источником.

В длинном свитке пропадает начало и конец, тихо влетает и улетает старая эпоха.

Приближение к святому делает нас великими, но и святость — обратное опадание. С кем бы ни был человек, ему и хорошо и плохо одновременно, но рассудочная физиология продолжает жить скрытая для глаза, игры, сомнения. Ночные облака серебрят небо и свиток ночи призывает в свою тень.

Негодяи выскакивают из окошек и начинают плести одним им видимые сети, а утром начинается партизанская фантасмагория: один прячется за другого, другой за третьего, потихоньку раскалывается небо и поглощает их. Никто никого не зовёт, давно улетели признаки и состояния, давно человек потерял облик и обратился в прикладную мышеловку и чудеса раз за разом вылезли наружу. Былое перепуталось с настоящим и за чугунным забором невидимый облик смотрит на нас. Вода старая и настоящая плывёт в тихую очищенную тишину.

1981