Нижнюю деревню весной затапливало, туда так и не провели ни газа, ни воды, до магазина было далеко, и все перестали там жить, оставили дома, уходя, отравили колодцы. Дома растащили, крыши провалились, стояли глиняные стены с окнами в небо, бывшие сады и огороды занял хмель, поднимавшийся колоннами и арками кручёных стеблей. В палисадниках выжила сирень, её синие, белые фонтаны били недолго, пару недель в мае. В домах стали селиться лисы. В верхней же деревне, человеческой, пустые дома были овечьими, овцы лежали в тени стен, выпрыгивали из окон, вечерами стояли на крыльце, задумчиво глядя на дорогу.
Внизу осталась жить только упрямая тётя Аня. Под самой горою, справа, её дом был крайний по дороге к Олюшкину болоту. Там прежде было озеро, потом стало затягиваться ряской, рогозом, а потом стало так, ямка в поле. Почему оно было Олюшкино, никто не помнил, может, Олюшка любила там купаться, а скорее всего, в нём утонула.
Весной тётю Аню укусила лиса, вышедшая из реки. Об этом узнали рыбаки, бредшие на озеро за карасями. Тетю Аню забрали в больницу. По селу ездила ветслужба — прививала от бешенства коров, и собак, и котов, каких удавалось поймать. Все думали, что она умрёт, но её потом отпустили.
Она тогда позвала нас и говорила, что есть таинственная жизнь в разных скрытых, тёмных и маленьких местах — в зарослях куги у самой воды, между тенями стеблей. В подводном буреломе, от которого над водой торчат только выбеленные кости. Среди корней. В дуплах. Потом закрывала глаза и нюхала, и говорила, что река на каждом повороте пахнет по-разному — огурцом, арбузом, вдруг тёплой топью, потом кислым затоном, сыростью подлеска, табаком, дымом, рыбой. Сказала, что теперь хочет переехать к нам, наверх, соскучилась по людям.
Все видели, как она поднимается по дороге в гору. Это уже давно было. Теперь и река другая, мелководье затянуто донным илом, в нём отпечатываются следы цапель. В других местностях, говорят, не так осень встречают, другой обычай. По-нашему же мы накрываем большой стол, всё чтобы по-людски, на столе обязательно есть и крысиный глаз, и жабья икра. Каждый год к нам приходят делить трапезу жуки-плавунцы, ящерицы, водомерки и прочие друзья нашей дорогой Анны Аркадьевны.