…сколько времени я уже так лежу час двадцать минут тридцать тут трещинка была между плитами такая зарубка куда-то делась сначала считала секунды двадцать один-раз двадцать один-два двадцать один-три-четыре-пять вот и зайчик погулять но это не про меня и снова и снова а потом перестала считать потому что совсем запуталась
смешно смотреть на них через эту решётку как будто они звери в зоопарке а я учёный изучаю поведение человеческих особей в экстремальных условиях и особи все чужие и совсем не симпатичные уродливые даже ни черта не справляются вот они пытаются решить какой-то глупый ребус и орут и ругаются и обвиняют друг друга и это у них называется дружбой
потолок всё ниже и так хочется встать и потянуться во весь рост до хруста в суставах и уже давно не могу и мне главное всё равно буду лежать так вечность пока она не кончится ну почему всё же я почему я это так несправедливо это они все должны быть здесь не я они все преступники все до единого
опять это странное чувство достало уже как будто душа отделилась от тела и удобно устроилась наверху может даже на этом чёртовом потолке а’ля Эдгар По сидит себе свесив ножки и с интересом наблюдает как корчится внизу моё тело и гадает куда же подевалась та другая Даша восторженная наивная дура и всё-таки как больно больнобольно
как теперь смотреть ему в глаза и что-то говорить наверное он будет извиняться и просить прощения… даже смешно как это Макс просит прощения всегда я ему прости прости только не сердись не хлопай дверью не уходи я любое в жизни вынесу если рядом будешь ты
как я устала это всегда было со мной я подозревала что он меня обманывает и изводила себя помню как один раз обшарила его карманы так хотелось найти подтверждение что да я тебя обманываю получи наконец и ничего не нашла и стало так стыдно и совсем не помогло и я говорила ему что переночую у родителей а сама пряталась в закутке где мусорные баки и кисло-рвотный запах но я говорила себе что да это воняет так тебе и надо и стояла и стояла и ждала что увижу как придёт эта сука красивая и беззаботная не важно кто это будет главное кончатся мои мучения и я презирала себя за это унижение за то что никогда никому не расскажешь и однажды я увидела её и это ведь была Ирка Ирэн1983 и я почти ликовала и выждала время ходила вокруг дома и представляла себе как он её раздевает укладывает на постель на мою постель и поит её вином из бокала моего бокала я совсем дошла до ручки поднялась на этаж такая вся торжествующая открыла потихоньку дверь и сразу их увидела и застыла в воровской позе на полусогнутых они сидели на кухне и пили чай из кружек в горошек и обсуждали очередной сценарий для игры и помню как Ирка обрадовалась сграбастала меня и сказала что я буду их свежей головой меня так не хватало и стыд стыдстыд
а потом этот запах который ни с чем не спутаешь запах похоти и спермы он догнал меня и я посмотрела на Макса в его заискивающие глаза и поняла что опоздала и теперь они показывали мне как любят меня и помню удушающую злость внутри всё разрывалось в мелкие клочья они ещё заставили меня ощутить этот стыд гады и тогда меня понесло со свистом в ад
объявление нашла в газете никогда не думала что буду вот так как последняя лохушка с колдуном он был такой страшный глаза разного цвета линзы наверное рубаха кроваво-чёрная под которой колыхался живот всё колыхалось и свечи и тени по углам и его мокрый красный рот и лицо всё в оспинах и Иркина фотография на столе стащила у Макса пусть игла эта под кожу твою проникнет как змея она жалить тебя будет покуда до сердца не дойдёт и глаза твои ссохнутся а сердце биться перестанет и будет игла лежать в пыли могильной и сейчас выходит что и я убийца тоже и тогда понятно почему я но вот странно вины не чувствую совсем только злорадство а чем ты сука думала когда в постель к чужому мужу стелилась шлюха так вам всем и надо
господи что же они так кричат и какие у Макса мелкие зубы как у маленького как его ну да суриката почему я раньше не замечала как же хочется заткнуть уши ватой и пусть она торчит во все стороны и я буду выглядеть обдолбанной уродкой мне уже все равно пусть уже всё кончится хоть как-нибудь пусть уже потолок этот хренов обрушится и меня расплющит и ничего больше не будет и покатилась голова Берлиоза
это всё из-за сна проснулась сегодня с жутким чувством сразу поняла никуда не надо ходить но с Максом разве можно спорить всегда находит слова которые жалят в самое больное это всё из-за «Меланхолии» накануне смотрели и он опять завёл этот чёртов разговор про то что иметь в современном мире детей абсолютный идиотизм и безответственность кризис денег нет и вообще надо валить отсюда заграницу я конечно сразу разревелась как курица он хлопнул дверью и сбежал как всегда он делает я отревелась умылась дышать было нечем долго рылась в аптечке но капли в нос не нашла потом надела его любимое бельё села в кресло и ножку то так закину то этак всё ждала что придёт да так и вырубилась с закинутой ножкой и вдрызг заложенным носом и мне приснилось как я с родителями с Аликом сижу в тёмной крошечной комнате вместо окон зияющие дыры и оттуда несёт холодом Макса с нами нет он опять куда-то испарился а может это моё подсознание его вычеркивает всякий раз когда я вместе с родителями и братом они его так и не приняли всё говорили что фигляр и циник и вот небо чёрное-пречёрное но при этом светит огромное солнце прямо в глаза проклятый торшер я же специально его не выключила чтобы не заснуть и чтобы он сразу меня увидел такую распрекрасную в одних трусах и с чёрного неба бесшумно падают розовые как кровь из носа хлопья размером с мою ладонь и я понимаю, что это конец то есть конец всему мне Максу Алику маме с папой соседям домам городам деревьям не останется ничего даже черноты даже этого безысходного чувства накатила космическая тоска и самое тяжёлое вот эта неотвратимость прямо как сейчас ночью сделалось так страшно что я проснулась нога на подлокотнике а по подбородку стекает слюна дышала ртом наверное сил нет какая секси было совсем невыносимо одной в пустой квартире я никогда не думала что можно быть такой голой я оделась позвонила Максу конечно долго извинялась он великодушно меня простил и мне снова стало не страшно
— Я, Филиппова Дарья Васильевна, настоящим подтверждаю… — голос над головой прозвучал так громко, что я дёрнулась и тут же огребла потолком по голове. Кажется, я задремала, а потолок опустился ещё ниже, — что я ухожу из жизни добровольно…
Я увидела на стене экран, на нём был договор с моей подписью. Да, тот самый договор, незначительную бумажку, который мы все подписывали перед игрой. Никто, конечно, не стал вчитываться внимательно, особенно вникать в этот последний абзац — мелким, конечно же, шрифтом.
— Я не могу жить двойной жизнью, — продолжал читать голос, — рядом с предателем и убийцей. В моей смерти прошу никого не винить.
— Вы что, совсем там охренели?! — я поняла, что кричу. — Я не давала согласия! Я не собираюсь умирать! С чего ты взял, скотина, что можешь вот так запросто меня убить?
Меня как будто окатили не просто холодной водой, а водой с кусочками льда, всё тело закололо, я встала на четвереньки и увидела Макса, который тряс прутья решётки, словно надеялся их сломать.
— Всё будет хорошо, всё будет хорошо… — повторял он, как заведённый.
Как странно, но сейчас Макс был для меня как младший брат, испуганный и любящий. Он стоял передо мной совсем беззащитный.
Я провела рукой по волосам, немного ободрала руку об потолок. Тот, кто всё это устроил, не подумал про обычный латунный девчачий обруч. Обруч хорошо гнулся. Я распрямила его, сделала на конце небольшой крючок. Потолок сгибал меня уже вчетверо. Невозможно сидеть; ёрзая, я устроилась на животе, подтянула под себя колени, насколько могла, распрямилась и вытянула руку, насколько могла, пытаясь достать до поезда. Наручник вдавился до кости. Но уже было не больно.
Я сконцентрировалась на поезде, этом ярком весёлом монстре. Как там? «Праздник к нам приходит!» В этой ловушке всё было устроено так, что дотянуться до поезда обычному человеку было нереально. Но я не была обычным человеком: у меня была рука терминатора, с крючком на конце. Поезд пошёл на завершающий круг. Если верить словам организатора, то скоро он дойдёт до большой красной кнопки, и тогда на меня обрушится потолок. Значит, надо столкнуть поезд с рельсов. А если это очередная западня, и всё взлетит на воздух? Значит, так тому и быть. Все взлетим.
Я слышала, как кричал Макс. Я ощущала толчки крови в висках. Если сейчас хватит длины обруча, то весь этот бред, этот кошмар закончится. Я выйду из этой клетки другим человеком, который больше никогда не позволит помыкать собой.
Вот, ты-дым ты-дым, рука сделала выпад, и крючок обруча проехался по зелёному боку локомотива. Макс замычал. Ещё рывок. Услышала, как рвётся кожа на руке, пристёгнутой наручником. Есть! Крючок подцепил колесо ярко-зелёного вагона! Игрушечные вагоны — один за другим, как в кино про фашистов и партизан — посыпались под откос. Внутри закричали маленькие человечки, через разбитые окна посыпались крохотные чемоданчики. Сон это или явь?
Макс сполз на пол и закрыл голову руками. Наверное, он подумал, что сейчас рванёт.
Но было тихо. Совсем тихо. Вот и кончилось всё, подумала я.