— Стой, Бампер! Не смей вводить имя! Мы толком не подумали. Не выяснили даже, чей труп, не определили, какой мотив мог быть у Фила, чтоб его грохнуть. А попытка всего одна. Мы рискуем жизнью Даши!
— Что тут думать? Отпечатки пальцев совпали! Игра на него указала. Сама! Всё, квест пройден! — канючит Мост, тоже мысленно уже у себя на кухне сидит, жрёт что-нибудь.
— Игра указала? Вы что ополоумели совсем? Игра — прокурор или высший суд? Её же какой-то маньяк устроил! Вдруг он нас запутать хочет? Специально, чтобы Дашку прикончить. Отпечатки могут быть вообще не при чём! Тут же все — подстава!
— Ничего себе! И с тачкой подстава? И медкарты ненастоящие? — вырубается Бампер, ручками сучит. И чего это он опять такой смелый? Слабо я ему врезала.
— Ты бы уж помолчал! — взглядом убить готова. — Мозги включите! Зачем настоящему преступнику подбрасывать улики против себя самого? Между прочим, есть тут некоторые, кого мы ни разу не заподозрили, потому что против них за всю игру ничего не всплыло. Вам это ни фига не говорит?
Смотрю, хватку ослабили. Бампер остановился.
— Против Бампера ничего не было, — догадывается Баг.
— И что из этого? — ухмыляется Бампер, руки в боки.
— Может и ничего, — отвечаю.
— Ты что, Донцовой начиталась? — спрашивает Бампер, злой, а подойти бздит. — Ты коней-то попридержи! Ты мне за фоточки отомстить решила?
Как же надоели эти рожи! Век бы не видела. Никому из них не прощу, что про фотки узнали! А эту суку Запрудного ещё подкараулю вечером в тёмном углу!
Господи, когда это всё кончится? Руки-ноги болят, точно две смены на хлебозаводе отмахала. Домой бы, а лучше к Ашотику, нарубаться долмы и спать. Вот блин, несбыточная мечта! Выбраться бы только отсюда!
А что если этот кошмар и там, в реале продолжится? Если эти сволочи и Ашоту проклятые фотки выслали? Он меня за это, как корову, зарежет. Вот же суки! А я тоже — идиотка — повелась тогда, как малая! Размечталась — хотела понравиться, без водки захмелела. Я семь кило тогда сбросила, причёску новую сделала, думала: увидит фотки — влюбится, закручу роман.
Как же, выкуси! Такой роман закрутила — по всем знакомым деньги собирала, чтобы от шантажиста отбиться. Да хрен с ними, с деньгами. Но ощущение такое до сих пор — как изнасиловали!
— Да что ты несёшь! — верещит Ирка. — И чего это ты со своими детективными способностями до сих пор поваром работаешь? В полицию бы устроилась! Там как раз такие нужны, робокопы.
Я же щас её вырублю!
— Пальма права, мы не выяснили личность трупа, — ну хоть Баг соображает. — Бамп, не вводи пока имя.
— Что ты, Пальма, так за Фила заступаешься? — ерепенится Бампер. — Вы сообщники? Может, твоё имя ввести?
— А может, в челюсть?
— Ну, серьёзно, Пальма, отпечатки — веское доказательство! И потом надпись на мониторе! — Мосту бы с себя подозрения снять.
— Документы на машину и расписки — не веские доказательства? — спрашиваю. Замялся.
— Пальма, заткнись! Я домой хочу! Я не могу тут больше! Какая разница — кого введём! Да любого! Лишь бы выйти отсюда! — кричит Ирка.
— Даша небось тоже домой хочет! А если бы ты в клетке сидела?
— Спасибо, Тань, — Фил смотрит на меня, жалкий, беспомощный, как очкарик среди гопоты. Надо же, как такого мужика за час скрутило!
— Фил, давай дальше искать, — говорю. — Манекенов мы осмотрели. На столе вроде все предметы использовали. На полу ещё проверь!
Из мебели тумбочка с ящиками осталась. Старая, железная, небось, ещё со сталинских времен, стоит в углу. Верхний ящик открыт — из него Баг скотч достал. Я пытаюсь открыть остальные — ящики скрипят, чёрт, заклинило — не выдвигаются. Вижу на столе в углу автомобильный холодильник. Он здесь зачем? Тоже заперт, блин! Тяжёлый — там точно подсказка. Обыкновенный, больничного синего цвета, ручка треснула. Только в крышке прорезано отверстие, а в нём калькулятор. Нужен код.
— Ребят, срочно вспоминайте, какие цифры мы встречали по дороге!
— Ты о чём? — спрашивает Мост.
— Тут холодильник на коде! Посмотрите сами!
Попробовали ввести номер дела мага-мошенника — мимо. Дату Иркиного аборта — мимо. Количество погибших в железнодорожной аварии — мимо. Бампер сообразил:
— Смотрите, на калькуляторе умещается десятизначное число. Такое сегодня попадалось?
— Десятизначное? Это же как в паспорте! — вспоминает Мост.
— Точно! Страница, вырванная из паспорта! Помните, мы нашли в кармане пиджака, в котором труп, — подхватила Ирка.
Бампер вынимает из кармана джинсов мятую розовую бумажку. Набираю серию и номер — сработало, крышку можно открыть. Внутри в подтаявших кубиках льда лежит старый кожаный мяч, почему-то без швов. Мост достает его, смотрит с ужасом:
— Девчонки, ну-ка, глаза закрыли быстро!
И почему я не слушаюсь сразу? Что мне вечно больше всех надо? Успеваю увидеть мельком: у мяча странные складки и поперёк — нос, а под ним борода. Потом понимаю, что это, зажмуриваюсь и кричу, до хрипа:
— Убери её обратно! Убери!
Кажется, я кричу не одна. Ирку вывернуло, запах едкий, кислый. И у меня к горлу подкатило. Фил командует Багу:
— Выведи их! Выведи! Ты же видишь, что с ними?!
Баг хватает меня больно за запястье, другой рукой Ирку и выводит обратно в детскую. Мы не сопротивляемся. Зубы стучат. Как зафиксировать челюсть, остановить эту дрожь? Мы валимся на пол. За стенкой всё слышно.
— Вот и недостающая деталь нашего покойничка! — вздыхает Мост. Остальные молчат. Мужикам тоже не по себе.
— Убери ты, хватит, — слышу, как Фил говорит сдавленным голосом.
— Узнаешь? — не унимается Мост.
— Не… не знаю я… Борода… Нос горбатый... Убери уже, пожалуйста! — худо Филу, совсем худо. Вряд ли он убил. Да ещё обезглавил. Кишка тонка.
— Тут в холодильнике паспорт, — тихо говорит Бампер, — Поспелов Николай Александрович, 1959 года рождения, Москва.
— Чёрт, знакомая фамилия! — цыкает Мост.
— Поспелов! — неожиданно реагирует Ирка, губы еле слушаются, голос дергается в икоте. — Пальма, помнишь? Если что — сразу звонить Поспелову. Подписать показания и сдать Поспелову.
Ещё бы я не помнила! Но мужики из той комнаты её не слышат.
— А не этот чувак нас тогда от следствия отмазывал, когда Лиза погибла? — спрашивает Бампер. — Фил, он же вроде твоего отца был знакомый?
Фил не отвечает.
— Ирка, Пальма, идите сюда, — зовёт нас Баг, — не бойтесь, мы голову обратно в холодильник засунули. Тут разобраться надо. Вы знаете, Поспелова?
Мы с Иркой встали, но обратно идти не можем. Нас ещё трясёт. Негнущиеся ноги переставляем, как ходули.
— Да. Это он нам помог. Но он не отмазывал, — Ирка всё ещё икает, — Лиза тогда сама, она сама виновата была. Я не могла ей помочь, понимаете? Я всё равно бы не успела! Я бы тоже погибла! Фил?
Она это уже говорила когда-то, много раз, тем же сопливым, жалобным голоском:
— А её родители хотели всё на нас свалить. Забыли, что ли? Лизин отец был тогда в должности, вполне мог нам всю жизнь переломать. А мы-то при чём? Мы сами, можно сказать, пострадали! Поспелов нас и вытащил, даже суда не было.
— Так, похожа эта голова на Поспелова? — спрашивает Баг почти шёпотом. — Фил, ты его лучше всех знал. Похож?
— Да, — отвечает Фил, — он, кажется. Постарел только, борода седая.
Вдруг звонок телефона. Мы с Иркой подскочили, дрожь мигом пропала, все в ступоре.
— Девчонки, это у вас там телефон звонит?
— Ты что, Мост? У нас же телефоны на входе забрали.
— Точно. Тогда чей?
Бампер находит телефон в кармане манекена, сидящего за столом.
— Не бери трубку! Сейчас как рванёт! — визжит Ирка.
Бампер принимает звонок. Телефон на громкой связи. Из него все тот же голос, как в динамике:
— 24 июля 2006 года одиннадцать московских команд играли в ночную московскую игру «Баттл» по теме «Охотники за привидениями». В том числе команда «Ночные стрелы», капитаном которой был Максим Филиппов под ником Фил. «Стрелы» шли хорошо, были вторыми, но на восьмом задании — на речке под железнодорожным мостом — сдали. Команды обгоняли их одна за другой, а «Стрелы» никак не могли найти код. Подсказка за подсказкой — всё мимо, помнишь, Фил? И тогда ты отправил Елизавету Вахнову и Ирину Чернову на мост. Хотя организаторы предупредили тебя, что мост действующий. Но ты забыл. Тебе было некогда. Ты был занят делами поважнее. Ты очень хотел победить. Ты послал двух девушек на пути, по которым через пятнадцать минут должен был проследовать товарный поезд. Ирина успела добежать до конца моста и спрыгнуть на насыпь, а Лиза погибла под колесами. Это было квалифицировано как несчастный случай. Но в каждом несчастном случае есть чья-то вина. И виновным не избежать наказания. Поспелов Николай Александрович, который помог вам уйти от следствия, уже осужден и казнен. А тебя, Фил, ждёт кое-что пострашнее твоей собственной смерти: твоя жена погибнет точно так же, как Лиза. Её убьет поезд.
— Причём здесь Даша? Вы там рехнулись? Бинт! Или кто там сидит?! Хватит прятаться за камерой! Выпустите её! Лучше я вместо неё! — Фил охрип. Голоса не осталось совсем. Он бежит к клетке и бьёт прутья ногами.
А ведь сегодня тот самый день. Неужели десять лет прошло? Сколько пила, сколько таблеток глотала, чтобы его забыть. Я кричала Лизе, чтобы она легла на рельсы. Я была уверена, что она легла. Я так никому и не смогла объяснить, как это произошло. Мы заигрались, как чёртовы дети. Ведь на баттле все забываешь: голод, жажду, холод, даже в кусты не отлучиться. Снимаешь код и чешешь дальше, пока есть драйв. Будто что-то само тебя на код ведёт, в спину толкает — я это чувствовала, все чувствовали, прямо мистика какая-то. Главное не сбиться с этой невидимой тропы. А иначе завязнешь на локации, и чем дольше ищешь — тем сложнее найти, до отчаяния доходит.
И в тот день так было. Продвигались с хорошим темпом, но потом у этого проклятого моста застряли. Фил отправил меня с Бампером искать вдоль берега на опорах, мы все там исходили чуть не по пояс в ледяной воде — напрасно. Светало. Я до костей продрогла в реке, жрать хотелось до смерти, чаю горячего, но злость и желание найти код не давали остановиться.
Бинт с Мостом тоже как заведённые — только и думали, где ещё поискать. Баг пошёл прочёсывать ближайший лесок, а Фил решил отправить Лизу и Ирку на мост. Никому не пришло в голову проверять локации, мы обалдели от этой гонки, устали. Хотя Фил как капитан должен был предупредить обо всех рисковых точках, опасных объектах. Но у нас у всех тогда одно было на уме — код! Больше ничего не соображали. Тут такой азарт берёт — с катушек съезжаешь. Да к тому же за ночь семь локаций сменили. Вот Фил и забыл, что о мосте ему организаторы говорили.
Лизе ещё ничего, она на интерес играла, а я деньги у матери тайком взяла. Не отыграюсь, не положу обратно в шкатулку пятисотку — она меня убьёт. Не то что Наталья Николаевна у Лизы — та давала денег, сколько бы дочь ни потребовала, и не спрашивала, на что. Как же я Лизке завидовала: какая семья у неё! Мама её баловала, любила так, что ещё её друзьям перепадало, особенно мне. Отец тоже ничего для Лизы не жалел, в престижный вуз затолкал. А я — из техникума на хлебозавод в ночную смену, каждую копейку — матери. Потому мне проиграть никак нельзя было.
Я первой услышала поезд, я как раз стояла рядом с Филом, обсыхала, курила.
— Где-то ещё одна железка? — спрашиваю.
Никто не думал, что дорога через мост действующая, мы же всегда на забросах играли: на старых заводах, недостроях, в домах под снос.
— Чёрт! — сказал вдруг Фил, кажется, я одна его слышала. — Это же тот самый мост, на который нельзя ходить! Его организаторы пометили как действующий!
Поезд загрохотал совсем близко. Мы обернулись — товарняк! Прямо на мост едет! А девчонки ещё там.
Мы заорали вдвоём:
— Поезд!
Они уже побежали — сами поезд заметили. Ирке совсем немного до конца моста оставалось, а Лизе ни за что не успеть, к тому же хромает — ногу ещё на прошлой локации подвернула. Зачем она за Иркой побежала? Ложиться надо было, голову руками закрыть.
Я вопила изо всех сил:
— Ложись! На рельсы ложись! Добежать не успеешь!
Не знаю, услышала ли — колёса стучат, поезд гудит. Дальше я глаза закрыла. Потом всё как в тумане. Баг почему-то был весь в крови и выл, как волк. Пацаны наши — Бинт, Бампер — оттаскивали Бага от дороги, а он будто вмёрз в рельсы. Ирка на насыпи сидела, лицо руками закрыла. Фил ходил среди нас и убеждал, что организаторы виноваты. Мост от шока ошалел — говорил, что сейчас сделает Лизе искусственное дыхание. Набежали ещё какие-то люди, скорая приехала, менты. Нас всех в отделение повезли, спрашивали о чём-то. А я не могла понять — как это Лизу оставили на рельсах, укрыли чёрным полиэтиленом, она же только что бегала с нами по точкам, живая.
Такая страшная и нелепая смерть! Вот зачем ей нужен был весь этот риск? Сидела бы дома, зубрила английский. Дались ей эти уличные игры? Я потом всё время думала: не должна была везучая благополучная Лиза умереть так рано, так страшно. Я могла — у меня до дружбы с ней, до знакомства с её семьей всякое было, — но она нет.
В тот день я не только Лизу потеряла, я потеряла семью, дом, где мне были рады, где меня хоть немного любили. Никогда не забуду, как на похоронах Наталья Николаевна сказала мне: «Ты виновата! Ты её на это подбила! Почему ты сама не пошла на мост? Почему ты там не погибла?» А отец угрожал, что не успокоится, пока всю нашу шайку за решётку не упечёт. Тогда и появился Поспелов, гэбист походу, у него в органах какие-то прихваты были. Его Филов папаша привёл. Поспелов убедил нас: если покажем против Фила — нам всем хана, преступную халатность впаяют. И мы пойдём под суд, как соучастники, группа. Мы шуганулись, что возьмёшь с тупых малолеток? Все говорили, как Поспелов велел, и показания под копирку написали. Все, кроме Бага, он свидетелем не был. Я потом поняла, что остальные были вроде как не виноваты, а Поспелов только ради Фила старался. Потому что Филу реальный срок грозил, как лидеру команды. Это Фил, самодовольная мажорная сволочь, во всем виноват. Он за всё заплатить должен! Не Даша! Какой урод придумал её наказывать?