Манекен-то ни фига на меня не похож, если б я таким был — тело стройное, пресс с кубиками, ноги длинные. А вот голова моя приделана. Узнаю прямо — щёки свои жирные, вон — на глаза наплывают, лысина, пух вместо волос.
— Мост, ты что так на себя уставился? Влюбился что ли? — Бампер пританцевал ко мне с «Иркой» в руках.
Бампер теперь не отстанет, чёрт, как не вовремя история вылезла.
Эх, мне б такое тело — другая была бы и жизнь. Куда всё делось? Был кудрявым, был румяным, был любименьким сынком. «Ангел мой, ангел» — мама всё в попу целовала. А сейчас? Где тот ангел? Жиром заплыл —ботинки только в зеркале вижу — какой живот. От кудрей один хохолок остался, а ещё давление, отдышка. Пока Ирка с Пальмой не подошли, прикрыть бы чем. Начнут комментировать. Думал я, что страшный, но не знал, что так.
— Бампер, положи, я сказал! — повторил Фил сквозь зубы.
— А тебе-то что? — спрашивает его Бампер вызывающе. — Эй, Мост, ты что там завис-то? Замечтался, куда б новое тельце употребить. В мерс-то раньше без помощи влезал или заталкивал кто? А, жеребец, Казанова хренов! Багажник-то, точняк, Виагрой забит?
И Бампер сунул мне «Ирку», чуть не под нос:
— Прокати девочку на мерсе!
Ирка ринулась к нему:
— Прекрати, гад!
Фил отвернулся, посмотрел за клетку, переживает. Нам, конечно, в игре как дома — привычно, а Дашке, небось, жутковато. Тем более она там одна. Посуровел наш кэп:
— Баг, что там у тебя? Как проходит? Доложи обстановку.
Баг уже задвигал свой ящик.
— У меня манекен с твоей башкой, Фил, пустой вроде. Сейчас с ним закончу и к последней камере пойду, видишь, Бампер свою бросил — не может момент упустить повыделываться, ему на всех пофиг.
А меня как приморозило. Смотрю на них всех, потом на себя.
Что вы понимаете! Фил за десять лет не изменился, бабы так же головы сворачивают. Ирка вон с него глаз не сводит. В клетке Дашка скулит: «Помоги мне, не бросай!» А я? Хоть бы одна зараза посмотрела! Что у меня есть-то: жена, дети, долги и зубы, зубы, зубы! А медсестры-то рядом, а халаты-то короткие! И как тут работать? Целыми днями сверлить да в эти пасти пялиться? Вот так молодость и проходит. А денег-то на всё нет! Боги! И сколько такой жизни бедному еврею осталось? Скажете, не умирал! Это не жизнь была. Вы бы видели эти зубы каждый день — и вы бы заскучали! И вам бы другой жизни захотелось! Вот и пришлось сказать — заболел. Да умер почти! И операция была, действительно же: родинку лазером удалили. Жить, можно сказать мешала, знали бы они, где та родинка выросла!»
Бампер с «Иркой» явно заигрывался. Тянет её в угол, уворачиваясь от настоящей Ирки:
— Ирэн, нам мешают, давайте уединимся. У меня есть кое-что. Я покажу тебе звезду!
Ирка наконец загнала Бампера в угол и накинулась на него в ярости — футболка задралась, волосы разметались, даже Фил остановился, до чего хороша, стерва.
Чёрт, а мне с такими ничего не светило, мордой не вышел. Такие девочки только на бабосы клюют. А предки на тачку не дали: «Мы всего в жизни сами добились, трудись достойно и со временем купишь». Номенклатура, чего вы сами добились — на место тёплое присели? А протезами этими пока заработаешь. Вот и занял! А что было делать? Зато какая жизнь пошла, ай-ла-ла! Ах, какие цыпы на Неглинной, а какие на Петровке, скажу я вам — беспокойные мои ночи, кровь с молоком, круглые коленки, шпильки, груди! Мочи моей нет! Бамперу этого не понять. Девочки в мерс сами прыгали — глаза распутные горят, ручки шаловливые тянутся, это не машина, я вам говорю — это пропуск в рай! Куда мы с ними только не катались, до каких небес не долетели! Всем такого счастья, всем!
— Мост, помедитировал? Нам дальше идти нужно. — Пальма торопит, от Бампера с Ирками внимание отвлекает, видит, как все на них уставились. Какой девке это понравится? — Фил, давай Бампера тормозить уже, отбирай игрушку.
— Ребята! — вдруг крикнул Баг, — идите все сюда. Тут у меня манекен какой-то странный. Я еле ящик сдвинул, на манекен не похоже, всё в мешок запрятано, одни ботинки торчат.
Ирка вырвала из рук Бампера свою куклу, спрятала её в пустой ящик и с грохотом закрыла камеру. Бампер сидит в углу, отсмеивается. Баг с Филом озадачились.
— Это уже посерьёзнее, — говорит Фил своим супер-серьёзным голосом, – Мост, задвигай себя разнесчастного, нужно Багу помочь. Ты же доктор вроде, вот и идём вместе осмотр делать. Морг тут неспроста организовали.
— А я доктор по зубам, кстати, если кто позабыл. Что там, Баг?
— Да, доктору по зубам дать полезно было бы, — Бампер на меня скалится.
— Ребята, ну хватит об этом. Выйдем — поговорим. Бамп, послушай, дружище, я всё объясню.
— Мост, давай вали уже к телу, ты же в институте не только по бабам скакал? Помнишь чё про осмотр? А мерс твой потом обсудим, я не забуду, не надейся. — Бампер уставился на меня.
— И да, Мост, мешок сразу не снимай, может и на нем подсказки, — Фил продолжал рулить.
— Помню, не давите, сейчас всё исполним в лучшем виде.
— Про следственные мероприятия хорошо помню, у нас целый курс читали, хоть я и дебил, как некоторые считают.
Сейчас болтать нужно побольше, иначе Бампер меня отпломбирует по самые уши на выходе. Сделаем им смешно, пусть постебутся над жирненьким дружком. Снесу как-нибудь.
— Обычно кого-то трупом назначали (всю лекцию лежать можно — я это дело любил), а остальные вокруг ходят, ощупывают, вокруг всё осматривают — что где лежит. Иногда кто сок томатный нальёт вокруг головы, синяков нарисует или сам кепку наденет — типа Холмс, усы приклеит. Давай-ка, Бампер, ты у нас будешь Кларисса Стерлинг. Личинок не боишься? Или только с манекенами обжиматься? А я, ясен пень, буду толстый еврейский Профэссор.
— Ну, давай, давай профессор, порадуй народ, — Филу нравится, а я всё думаю, как бы тему с мерседесом замять.
Бампер с Пальмой ящик выдвинули. Лампа мигает, от мешка по стенам блики пошли.
— Ээээх, тогда смотрите — Театр «Код убийцы».
Тут говорить нужно нараспев, как поп, и раскачиваться.
— При осмотре трупа обязательно исследуются: поза трупа, внешний вид одежды трупа, орудия причинения смерти, ложе трупа, тело трупа, предметы, обнаруженные в карманах и других частях одежды трупа.
Все поостыли, встали кружком, ржут. Бампер тоже улыбается, получается вроде.
Сложу руки на животе и говорить буду в нос.
— Понятие "Убийство" включает в себя наличие следующих элементов: убийца, его жертва, возможные соучастники или свидетели убийства, цель, мотив убийства, способ, место, время убийства, обстановка совершения убийства и результат.
Всем весело, а Фил перебивает:
— Ну и память у тебя! Но шуточки, Мост, у тебя странные. Какой труп? Какой убийца? Манекен опять, только в пакете, вот и давай обследуем его быстренько по всем пунктам, нам подсказка нужна. Что там первое было? Господа, подходите, включайте наблюдение.
— Поза трупа, внешний вид трупа. Ты, Фил, давай по всем правилам отчитывайся — у нас в морге не шутят.
— Окей, — Фил осторожно, через пакет, ощупывает манекен и комментирует.
— Имеем типа труп — одна штука, завернут в чёрный пакет для мусора, снизу плотно стянут верёвкой, из него торчат ботинки, мужские, размер 44, производство, — брезгливо присмотрелся, — фабрики «Парижская коммуна» со следами земли в протекторах. Бедноват наш труп, сразу видно. Полоса брюк шириной семь-десять сантиметров — сильно изношена, со следами грязи и мусора. Вывод — руля у трупа не было.
— То ли дело у Моста — с тачками полный порядок! — говорит Бампер ехидно.
Фил опять перебивает, капитан же ж:
— Это, судя по всему, новая игра — все другие манекены нами были, а это тогда кто? Продолжаем поверхностный осмотр. Тело лежит на спине, — Фил прощупывает манекен сквозь пакет, — руки лежат вдоль тела, голова, — он умолк и резко убрал руки, — ребята, чёрт, а головы у манекена нет.
— Чтооо? — все посмотрели на Фила. — Что с головой?
— Её нет! — повторяет Фил и оглядывается. — Фигня какая-то, нужно развязать скорее. Давай, Мост, ты у нас за осмотр отвечаешь.
— У нас все с головами пришли, что за Всадник безголовый? Что за драма? — спрашивает Бампер.
Тут мне в животе как-то нехорошо стало. Медленно подхожу, развязываю верёвку, поднимаю пакет. И сразу несёт знакомым, тяжёлым, омерзительным. В обморок не упадёшь, но и не ошибёшься. Так пахнет только мёртвое тело.
— Ребята, я этот аромат ни с чем не перепутаю, оно трупом пахнет, трупом! Это как? Кто сюда его притащил? Мы на такую игру не подписывались.
Комната заполнилась сладким гнилостным запахом, я стянул пакет целиком: тело мужчины, разложение ещё только началось, поэтому запах терпеть можно. На теле — старый костюм, из рукавов — серые мёртвые ладони, несвежая тёмная рубашка заканчивается расстёгнутой верхней пуговицей ворота и всё — головы нет! Неровный срез розового с белым мяса, как на бойне. Видна пожелтевшая кость.
Все медленно окружили тело. Ира дышит сквозь пальцы, нос и рот закрыла. Пальма глаза вытаращила. У Бампера челюсть отвалилась, а Баг руки в карманы прячет, аккуратист. Фил глаза переводит с трупа на Дашку и обратно.
Вот теперь страшно стало, никогда так не было. Я в анатомичке ни разу в обморок не упал, бутерброды жрал прямо над трупами. Но там какая опасность? Бояться надо не покойников — живых. Вот какая живая сволочь задумала играть с нами в эти игры?
Первым очнулся Баг, громко закричав в потолок: «Бинт, что за чёрт? Здесь труп. Это не смешно»! Ирка с Пальмой перебивают: «Бинт, выпусти нас, мы не хотим играть. Бинт, не надо с нами так»! Даша из клетки голосит: «Фил, зачем ты меня сюда притащил?»
Динамик долго молчал, и тут сквозь шипение металлический голос:
— Это действительно не шутка. И вы не в игре. Напоминаю: дверь, через которую вы сюда вошли, заминирована.
— И что теперь? — закричала Даша.
Шипение возобновилось, голос добавил:
— Если вы не найдёте настоящего убийцу, один из вас по-настоящему умрёт. Как я и говорил.
Даша тихо завыла в клетке:
— Это буду я…. Это буду я.
Я смотрю вокруг — из людей мы превратились в тех манекенов: вместо глаз дыры, жёлтый воск вместо кожи, губы синие. Где-то капает вода, слышно, как по улице проезжают машины, мы вроде рядом с нормальным миром, но туда путь заказан — заперты в подвале с гниющим трупом, и почему-то Бинт нас не выпускает. Это со мной такое? По-настоящему? Мама, где ты? Мама!
Фил первым очнулся, шепчет:
— Так, нужно искать выход. Ищем выход и валим отсюда.
— А как же Дашка? Ты охренел? — сипит Бампер, его бас на шёпот не переключается.
— С ней останусь я. А вы выйдете отсюда, вернётесь сюда сразу с полицией, с инструментами, — оговаривается Фил. — Даша, ты там как?
Динамик снова просыпается:
— Это всё ещё квест. Дверь заминирована. Ищите подсказки. Игру нужно пройти до конца. Выйти можно только из последней комнаты.
— Бля, да он же там всё слышит и видит! — Даже Пальма испугалась. — Что если он оттуда нас всех — того!
— Да вы чё? Как это может быть! Это же игра! — Залепетала Ирка. — Какой труп? Может имитация, а, Мост? Чтобы я вдруг вляпалась в такое дерьмо?
— Давайте все присядем и руки крест-накрест поднимем, пусть Бинт нас выведет, как он обещал, — просит Даша и руки пытается поднять. Наручник её не пускает. Так она на пол легла зародышем и руками накрылась. Следом садится Ирка, прямо на грязный пол в своих светлых брюках. Тоже что ли сесть? Я в такие игры не играю, неет! Трупы, клетки, разбирайтесь, сколько надо, я — домой! «Цум ломп» — до лампочки мне, как бабушка говорила.
— Да ладно, ну вы чё, взяли труп в морге, типа на прокат. Хотели же самый крутой квест — вот нам круть и устроили, — говорит Бампер, а голос неуверенный. — Давайте доиграем, а потом я набью морду этому придурку.
Но девочки переглянулись, и Пальма — даже Пальма села. Двое, как куры на корточках с руками над головой, третья в клетке на полу свернулась — никакого результата. Дверь не открывается, ничего не происходит. Я так и знал. Говорили мне: Мост, тебе по жизни праздник не прописан, кушай витамины.
— Он сказал, что нужно искать убийцу. Значит, будем осматривать труп, собирать улики. Хватит тупить! Как вас расколбасило! Детки просили взрослые игрушки — получите! Вы же все в «Баттле» и не такое видали. Бинт, конечно, перегнул, но мы сами виноваты — все ныли: детские игрушки, скучно, неинтересно. Что? Нескучно теперь? Интересно? Мост, хорош очковать, вставай давай, что за хрень! — Бампер в лицо дышит и ждёт.
Придётся осматривать. Шлимазл я, чертов шлимазл! Чего ради сюда притащился, придётся труп потрошить, не выйти иначе. Вот тебе и театр, вот тебе и «Код убийцы». Я сто раз это делал, все мог — с ногой отрезанной по анатомичке шататься, с покойничками болтал, пока режешь — в институте всё было по приколу, кто кого. Что ж так теперь страшно-то? Руки почему не слушаются, бьёт мелко, мокрый весь.
Начал с осмотра одежды — в кармане что-то хрустит — осторожно просунул пальцы и достал несколько листков, чуть не вывернуло. Развернул их. Первый — страница из паспорта, ни фамилии, ни адреса, только номер 48 16 379566. Следующий лист — с текстом, я мельком успел увидеть — классика жанра: слова, вырезанные из журналов и газет, наклеены на бумагу. Бампер выхватил его из моих рук и развернул.
— Дай-ка, дай, что там? — Кричу, да фиг — не успел.
Бампер читает:
— «Послушай, доктор, тебя же предупреждали. Тебе дали три дня на дело. Либо ты несёшь мне деньги, либо твой друг Запрудный всё узнает про машину. Развёл человека, больным прикинулся? За кого ты меня принимаешь? Даю ещё один день. Один. Дальше — пеняй на себя! И мама не поможет».
Бампер с Пальмой налетели с вопросами:
— Мост, Мост, это что ваще? Доктор — это ты? О чем это? Тебе угрожали? А че не сказал?
— Кому говорить, тебе, Бампер? Ха-ха-ха.
А Фил с места не сдвинулся, смотрит на меня и говорит тихо так:
— Мост, а что если ты — убийца? Ты знаешь этого мужика? — И показывает на тело.
Все в тишине расступаются. Я стою у трупа, трясёт всего, не знаю, что сказать.
Вдруг из клетки раздаётся тихий мерный стук «тук-тук-тук», и Даша говорит:
— Ребята, о-о-о, я дотянулась до маятника часов и качнула. Часы пошли, но, похоже, не в ту, в обратную сторону. Они наоборот идут!
— У вас осталось ровно шестьдесят пять минут, — произнес голос сверху.
Тут ещё что-то застучало, все вскочили, уставились в клетку — яркий игрушечный поезд поехал по железной дороге вокруг Даши, а сверху посыпались тёмные комья — земля? штукатурка? — потолок клетки над ней дрогнул и со скрежетом пошёл вниз. Она закрыла голову руками и воет. Фил сквозь прутья тщетно пытается остановить плиту.
— Ещё вы теперь должны знать: наш поезд пока ходит по кругу, — произносит голос, — но в нужный момент стрелки на рельсах будут переведены. Поезд доедет до красной кнопки, и потолок упадёт.
Плита остановилась, опустившись сантиметров на десять.