Так оно всегда и было. Дни без игр мелькали перед глазами, как пустые вагоны, похожие один на другой, быстро и бессмысленно. Только когда наступала ночь игры, время сбавляло ход, и в отворившейся тишине отчётливо раздавался перестук колес. Это вращались секунды. Это жизнь превращалась в баттл и снова обретала смысл.
С тех пор, как мы вошли в первую комнату с трупом, прошло всего полтора часа, а кажется — вечность. Даша дотянулась до поезда, сбила его с рельс и остановила механизм: поезд затих, потолок замер.
— Конец, — вокруг все разом задвигались. — Неужели всё?
— Похоже, отыгрались, — Бампер потирал руки. — Хочу уже воздуха и пива!
Я стоял к ним спиной и каждым нервом чувствовал, как в затылок бьётся чьё-то неровное дыхание. Обернулся. Прямо передо мной, лицом к лицу, застыла Пальма.
— Это ещё не конец, — сказала она. — Я права, Баг?
— Что?
— Это же ещё не конец, — на этот раз по слогам, повторила она. — Мы же не отгадали загадку?
Все уставились на неё. Фил, который сидел перед решёткой и шептал глупости, утешая жену, поднялся и медленно подошёл к нам:
— Пальма, о чем ты?
— Скажи мне, Фил, — не поворачивая к нему головы, спросила она, — ты помнишь, как началась сегодняшняя игра?
— То есть?
— Когда нам на голову надели мешки и повели вперёд, ты ведь шёл первый, правда?
— Ну, да.
— А почему ты шёл первый?
Фил чуть склонил голову, словно не мог так сразу осознать заданный вопрос, потом оглянулся на остальных и снова посмотрел на Пальму:
— Потому что вы пропустили меня вперёд. Сказали, что я как капитан должен идти впереди.
— А точнее, Фил? Можешь вспомнить, кто именно сказал?
Фил наморщил лоб — таким, как он, всегда приходится корчить гримасы, чтобы напрячь мозг, — и обернулся ко мне:
— Кажется, Баг.
— Да не кажется, а точно, Баг, — сказала Пальма, не сводя с меня глаз. —Ты первым был у двери, и ты думал, как её открыть, замки ощупывал, да?
— Ну да.
— А теперь глаза закрой!
— Зачем? Пальма, что за идиотизм?
— Закрой глаза, твою мать, — она произнесла это тихо, но с таким нажимом, что у него даже выражение лица изменилось. Он закрыл глаза. Пальма достала из-за спины пистолет и вложила ему в ладонь.
— Ничего не напоминает по ощущениям?
Фил обхватил пальцами рукоятку пистолета:
— Похоже на ручку входной двери.
— Точняк! Это ручка входной двери. А ещё это тот самый пистолет, который мы нашли в вентиляционной шахте. Баг шёл последним, а я была перед ним. Ты трогал там все ручки подряд и не мог открыть дверь. Баг держал на моём плече только одну руку — левую, в правой у него были пакеты для сбора улик. Правой он и вытащил пистолет-ручку из двери, через пакеты, чтобы не оставлять отпечатков. Потом кинул в дырку в стене, из которой пистолет полетел вниз, в вентиляционную шахту. Я всё думала, чего он там дёргается, а потом услышала этот странный скрежет, как будто железяка едет по горке, но тогда мне было пофиг.
Я сразу сообразил, к чему она клонит. Остальные поняли позже. Бампер кинулся ко мне и заломил руки за спину, а спереди всей тушей навалился Мост. Только Фил продолжал стоять, как вкопанный.
Я не сопротивлялся.
— Тихо, вашу мать! Тихо! — крикнула Пальма. — Как же я раньше не подумала! Смотрите, как всё сходится! Прямо с самого начала. Когда я ехала на этот грёбаный квест в метро, мне стало интересно, кого Бинт позвал. Я открыла рассылку про время и адрес, посмотрела, кто в копии. Там были все мы, кроме одного — Бага. Но он пришёл. Я думала, ну мало ли, может, Бинт ему позвонил? Но это может означать и другое: это Баг первым позвонил Бинту. Баг попросил его сделать рассылку. Собрать нас.
Вокруг Пальмы образовалась такая тишина, что каждое её слово весило сейчас столько же, сколько она сама.
— Помните, когда мы труп нашли. Все были в шоке, да? Шарахнулись в разные стороны. А Баг что сделал?
— Пальма, что ты несёшь? Я обалдел, как и все остальные!
— Да, — ответила она. — Ты так обалдел, что аж вжался спиной во входную дверь. Но нам же поставили условие, что она заминирована. Даже Бампер очканул в неё стучать!
Бампер с Мостом снова дёрнули меня за руки. Пальма не унималась:
— Скажи, гад, чё ты так спокойно облокотился о заминированную дверь? Может быть, ты знал, что это блеф? А штаны из шкафа? Так странно — они тебе подошли! А жопы-то у всех разные. Заранее просчитал, что в душевой окажешься! Одёжку приготовил! И это ещё не все! А голос из динамика? Пацаны, проверьте у Бага карманы.
Мост полез в мои брюки. Его противные поролоновые пальцы шарили по карманам. Вытащил, сволочь, пульт!
— Смотрите! Как брелок автосигнализации!
— Это пульт от динамика, сто пудов! Это с него он голосом управлял! — перекрикивает всех Пальма, — я заметила: Баг всё время что-то в руках теребил, и причём каждый раз, как этот голос включался! Нажми на кнопку, Мост, проверим!
— Не смейте! — кричит Фил, — вдруг с него и плита управляется!
— Ладно, и так понятно, — соглашается Пальма. — А ещё Баг, ты всё время подсказки давал, когда мы в тупик заходили! Особенно тогда, в душе. Как ты резво угадал, что нам всем надо забраться на весы, чтобы вытащить тебя. Испугался, что мы застопорим, и ты подохнешь в собственном квесте? Это же твой квест, Баг!
Пять пар глаз прожигали во мне дыры. Руки ломило, голова раскалывалась, сердце колотилось, как на школьном концерте в актовом зале. Стоишь в луче света, а все смотрят на тебя и ждут, что ты облажаешься.
— Ну ты даешь, Танюха! — присвистнул Мост. — Всё одно к одному. Как ты этот пазл сложила в суете-беготне?
— Я знаете, когда начала соображать? — продолжала Пальма. — С попугая. Что он орал, помните? «Максик дурррак, Гена хорроший!» Круто совпало, да, Баг? Кто у нас Макс и, кто у нас Гена, а, Баг? Или лучше, Геннадий Васильевич? Как к тебе обращаться?
Удар был внезапный. Фил всегда бил резко и в цель. Солнечное сплетение загорелось от боли. Я сложился пополам. Темнота обрушилась. Дыхание оборвалось, сделало длинную петлю, и только когда почудилось на секунду, что оно может никогда больше не возобновиться, снова заработало. Я услышал свой хрип и первый шумный вдох.
— Больной ублюдок!
Фил кричал и продолжал колотить меня по голове, я сполз на пол, боли уже не чувствовал.
— Ты ошибка, понимаешь! Ошибка, всегда был! С первого дня знал, что ты грёбаный психопат!
Пальма схватила его за руки и потащила от меня:
— Кто бы говорил! А сам не ошибался? Из-за тебя мы здесь, и Баг нам всем мстит из-за тебя!
— Уймись, Пальма!
— Лиза погибла по твоей вине, Фил, — сказала она вдруг спокойно и веско. И добавила, как будто настаивая на своём вердикте и отметая возможные протесты, — ты отправил её под поезд. Мою самую близкую подругу и невесту Бага.
Фил обернулся ко мне:
— Какая ещё невеста?
— Это был их секрет. Только я знала. Баг и Лиза собирались пожениться.
Я с трудом сел. Виски разрывал шум, запястья ныли, по губам текла кровь. Челюсть сломали, суки. Говорить было больно, но молчать я больше не мог:
— За всю мою жизнь было всего два человека, которых я любил. Два человека, которым я был по-настоящему нужен, — и оба погибли из-за идиотов. Сашка, друг, умер тогда ещё, в прошлой жизни, двадцать семь лет назад. Столько лет надо же… А я до сих пор помню, как он кричал, держал меня за руку, до последнего верил. А кретин, который обещал спасти его, ушёл и не вернулся. Помощь не прислал. Почему я не умер вместе с ним? Потом ненадолго всё забылось, как будто свыкся. Все живут — я живу. Институт, работа, деньги пошли. А потом появилась Лиза. И она стала всем для меня. Ты понимаешь, что это значит, Фил? Можешь себе представить, каково это, когда весь смысл твоего грёбаного существования заключается в одной хрупкой девчонке? Тебе этого не понять. Что может знать о любви человек, который развлекался с другой в той же постели, где спал до этого с женой? А потом ты самолично отвёл мать твоего ребёнка на аборт. Просто хладнокровно избавил себя от неудобств. И чувствуешь себя порядочным человеком. Ты убийца, Фил. Ты убил своего ребёнка, ты убил мою невесту. Ты разрушаешь, не глядя, не думая, просто топчешь всё на своем пути. Как тупой товарный поезд…. Тебе же мы все по фигу, люди для тебя ничто, пыль. О ком ты хотя бы однажды позаботился? Ты отнял самое дорогое, что у меня было. Ты послал её на мост, хотя знал, что там движение…
— Я не знал!
— Знал! У меня есть доказательства! Организаторы тебя предупредили. Ты же был капитаном, твою мать. Мы доверяли тебе свои жизни. А ты дрочил на свою победу, на свой авторитет. Боялся проиграть. И ты забыл обо всём! Для тебя всё и всегда было игрой, Фил…. Но ты, конечно, не один такой урод. Каждая мартышка смотрит лишь на свое отражение. Вы полагаетесь на случай, на авось. Люди, все безалаберные скоты, уроды равнодушные! Ненавижу, поняли? Вот ты, Мост, ты же доктор: сколько у вас баек про незакрытые люки и упавших туда людей? Про идиотов, засунувших себе лампочки в рот? Про придурков-родителей, чьи дети глотнули стиральный порошок, наелись лекарств, сгорели, потому что пролили на себя жидкость для розжига, которую предки просто бросили на траву рядом с мангалом? Все эти люди не ощущают себя преступниками, хотя они и есть самое страшное зло на земле!
Они стояли, боясь вздохнуть, и смотрели на меня так, словно впервые увидели. Надо же, кто бы мог подумать, что Баг в состоянии любить, чувствовать, страдать. Кто из них мог поверить, что Баг может разработать такой чёткий план, так долго и тщательно готовиться и довести все до конца! Впервые, кроме насмешки, я видел в их глазах интерес, даже восхищение! И ещё страх — немой, дикий страх. Они замерли, ожидая, что я скажу дальше.
— Ребята, — раздался вдруг голос, как из другого измерения. — Ребята!
Даша. Она лежала в клетке, под бетонной плитой, повисшей на последней отметке, и не понимала, что происходит.
— Ну пожалуйста, вытащите меня отсюда.
Фил подошёл ко мне и присел на корточки:
— Прекрасный спич, Баг, — пересохшими губами сказал он. — А теперь скажи Бинту, пусть откроет клетку.
— Не выйдет.
— Почему?
— Бинт спит. Я его газом траванул. Бинта вырубило, как только он зашёл в рубку.
— Его ты тоже убил?
— Нет, очухается через пару-тройку часов.
— У нас нет пары часов. Скажи, как вытащить Дашу? Должен быть способ!
В висках по-прежнему колотило.
— Послушай, — он прямо стелился передо мной. — Послушай, мне, правда, очень жаль, что так получилось. Я не знал, Богом клянусь, не знал, что мост действующий. Ты прав, я увлёкся игрой, пропустил обновление, моя вина. Только Лизу уже не вернёшь. А Дашу можно спасти. Пожалуйста, давай прекратим этот ад и выберемся отсюда. Скажи, Баг, просто скажи, как нам вытащить Дашу. Что хочешь, проси!
— Правила помнишь? Код замка — имя убийцы. Убийцу вы все видели на мониторе. Вводите его имя.
— Хорошо, я виноват в смерти Лизы, но я не убийца! Я не убийца, понял? А Поспелова убил ты!
— Тебе решать, — я усмехнулся, вышло криво и больно, — вам всем.
— Нет, вы посмотрите на него, сам от себя просто торчит, — ядовито сказала Ирка. — Всех разоблачил, сам в центре внимания — всю жизнь о таком мечтал. Уверена, код — его имя.
— Фил, безусловно, дерьмо безалаберное, но он и правда не убийца, — бормочет Пальма в сомнении, — хотя ты, Баг, так не считаешь…
— Да блин чё там думать! — Бампер аж подпрыгнул. — Ты сама же всё сказала. Бага нужно вводить, Б-А-Г! Давайте быстрей уже.
— Да он явно хочет, чтобы мы Фила ввели, — говорит вдруг Мост. — Если бы не Пальма, мы бы так и сделали, как он задумал, мы ведь с Бампером уже бежали к двери! Плита бы упала, и он — он бы выиграл! Его план почти сработал! Мы чуть не угробили Дашку! Пальма, дай я тебя расцелую!
— Давай, вводи имя! Смотри только, не ошибись, как в прошлый раз, — я перебил Моста и посмотрел на Фила.
— Черт, Баг!!! Говори настоящий код!
— Я тебе все сказал. Вводи по совести. Как думаешь?
Фил трясущимся пальцем стал нажимать клавиши.
Б — звуковой сигнал.
А ведь я прав: самолюбия у Фила больше, чем любви к жене. Когда это он признавал свою вину? Уже все его к стенке припёрли, а он продолжает торг.
А — звуковой сигнал.
А ведь они могли спасти Дашу и выйти. Не я — игра назвала им имя настоящего убийцы. Я всего лишь сделал эту игру.
Г — звуковой сигнал.
Какие же они все предсказуемые. Мои добрые глупые друзья.
Внутри замка что-то щёлкнуло. Но железная дверь не сдвинулась с места. Лампочка загорелась красным. Над клеткой раздался глухой хлопок. Потолок рухнул, похоронив Дашу.