Идём медленно, могут быть ямы. Бампер сзади хохотнул.
— Не, круто, что собрались. Я рад. Тока походу детсад какой-то. Не, ну чё за маскарад — мешок на голову? Как на виселицу собрались.
— Кончай болтать всякую ерунду. В обстановке нечёткой видимости говорить может только капитан, остальным — внимать и слушаться.
— Какие мы серьёзные! Капитан Фил, пожалте на капитанский мостик. Не изволите ли сигару перед тем, как отдать концы? — все ржут.
— Парни… и девушки. Собрались. Клоунов изображать будем в цирке. Если Я вас туда возьму. Кто будет паясничать, пойдёт назад к Бинту. Мы играем или где?
— Ладно, ладно, Фил. Мы готовы. Более, чем когда-либо, — голос Бага. Хоть этот повзрослел, остальные как были тинейджерами, так и остались.
Мы прошли ещё шагов двадцать, все замолкли. Наконец мои руки упёрлись в дверь.
— Дамы и господа, мы прибыли. Наш поезд делает вынужденную остановку. Минуту терпения, и вы перейдёте в вагон первого класса.
Ощупываю дверь: вся утыкана разнокалиберными замками, ручками, засовами. Я дёргаю все подряд, нажимаю, кручу, толкаю дверь — не поддаётся.
— Ну, блин, скоро ты? — ноют сзади.
— Без паники. Вы в надёжных руках!
— Да мы щас тут сдохнем в этих вонючих мешках!
Я перепроверил замки, провёл руками по стенам и там, слева от двери, нащупал выпуклую кнопку. Нажал, и дверь тут же поддалась.
— Добро пожаловать! — и первым переступил порог. — Входим и строимся в ряд, за руки возьмитесь, чтоб никто за дверью не остался. А то ещё забудем кого-то в коридоре. Ну что, все тут?
Дверь, точно она была на пружине, с лязгом захлопнулась. В помещении было душно: несло подвалом, отопительными трубами и ещё чем-то, вроде испорченной колбасы. Нет, реальный минус Бинту — мог бы позаботиться о вентиляции.
— Аллё, гараж, чё делать-то? — не выдержал Бампер.
Прорезался динамик:
— Вы в игре. Можете снять мешки, — мы сделали это с огромным облегчением, лица мокрые от пота.
Итак, мы в морге. Небольшая комната, по-видимому, смотровая, или как там у них это называется, метров двадцать пять. К потолку приплюснут широкий операционный светильник на пять ламп, но горит только одна, и то — не горит, мерцает. В центре комнаты длинный хромированный стол с раковиной посередине. На таких патологоанатомы вскрытие делают — по крайней мере, в криминальных сериалах. Прямо — огромный холодильник в стену встроен, на шесть ячеек, реальный, для трупов. Правда, неплохо все сделали, аутентично! В дальнем углу шкаф стоит, тумба рядом. А над столом на цепи – клетка с птицей какой-то плюшевой. А это театрально смотрится, не могли поинтереснее подсказку обыграть?
Голос из динамика продолжает:
— Недавно здесь было совершено убийство. Убит знакомый вам человек. И у вас есть всего полтора часа, чтобы раскрыть дело. Убийца — один из вас. Используя подсказки, вы должны пройти все комнаты квеста и ввести имя убийцы как код в последнюю дверь. Чтобы выйти наружу. У вас есть только одна попытка. Если ошибётесь — один из вас умрёт ужасной смертью. Предупреждаю: положения вне игры нет. Отказаться играть — нельзя. Ваш единственный выход — дойти до конца и набрать верный код. Не пытайтесь бунтовать, вскрывать входную дверь или бежать: дверь заминирована. Дотронетесь до неё — игра закончится для всех. Вперёд!
— Всё поняли, следопыты? — я с улыбкой оглядел мою команду.
И застыл — Дашки среди них не было.
- Эй, Бинт! Что за шутки? Где моя жена?
Динамик щёлкнул и отключился. Инструктаж был окончен.
Я вышел на середину комнаты, осмотрел пространство вокруг. Холодильник, шкаф, тумба. Вместо одной стены решётка, как в обезьяннике. За ней в полутьме сидела моя Дашка.
— Макс, это ты? — всхлипнула она.
Я подскочил к клетке — прутья стальные, ячейки мелкие — руку дальше запястья не просунешь. Дашка сидела в центре, я увидел, что она прикована наручником к массивному кольцу, торчащему из бетонного пола.
— Чёрт, как ты тут оказалась? Ты же с нами шла.
— Меня Бинт сюда привёл. Я думала, так надо, — она робко улыбается, точно прощения просит. Дрожит, но пытается справиться с волнением.
Я оборачиваюсь к остальным.
— Ватсоны, за работу. Время дорого. Шкаф, холодильник на осмотр.
Снова к Дашке:
— Что он говорил? Что делал?
— Ничего. Только вот, — она посмотрела на свою прикованную руку. Она не могла встать, наручник не пускал далеко.
Вот сука Бинт, боевое крещение решил новенькой устроить. Ну конечно, с Пальмой бы он не справился, перед Иркой пасует, тут надо самого слабого выбрать.
— Дашик, это, скорее всего, для первой загадки. Мы мигом её решим, найдём ключ, отстегнём тебя и выпустим отсюда. А наручниками этими я Бинту по зубам дам, — и крикнул в потолок. — Ты понял меня, идиот?
Он, конечно, не отозвался, а я почувствовал, что нервничаю. Не ожидал, что её отделят.
Дашка кивнула.
— Фил, оторвись от супруги! — орёт Бампер, — ты нам бодрый нужен. А то раскис, типа на свидание в тюрьму пришёл. Дяденька вожатый, вернись, покомандуй. Не знаем, чё делать! Пропадаем без тебя.
Возвращаюсь к ним.
— Как вы, умники? Что-нибудь похожее на ключ не находили? Начинаем обыск. Мост — тебе шкаф, Баг — холодильник, Бампер — посмотри под столом: там могут быть пробирки, скальпели, весь этот медицинский хлам. Инвентарь. Да, попугаем тоже займись. Пальма — железная тумба тебе, Ирка — стены. Поехали.
Но чувствую, в клетке должна быть отгадка. Обратно к Дашке.
— Рассказывай, что видишь. Вокруг себя, с той стороны. Я отсюда только какие-то железки на полу вижу.
— Тут вокруг меня рельсы игрушечные, на них поезд стоит. Рельсы замкнуты в круг, но от них ещё отходит отдельная ветка, она упирается в стену. Там, в стене, на уровне поезда я вижу большую красную кнопку. А выше часы с маятником, но, по-моему, он не качается. Ой, а ещё выше на стене оленьи рога. И на них ключ висит.
Детская железная дорога, морг, плюшевая птица? У декоратора ноль стиля!
— Парни, нужен шест или палка, ну что-то в этом роде. Ключ подцепить. Найдете — тащите сюда.
Ликующий крик Бампера.
— Нашёл! Нашёл, чем маньяк пытал своих жертв! — И ржёт.
Под анатомическим столом ряд полок, на одной из них лежит батон, зелёный от плесени, уже даже синий. Не артефакт, нет, живая гниль, склизкая.
— Фу-у, булки не играют, — скривился Мост.
— Да у тебя походу только пирожки с мясом играют.
— В хлебе обычно проносят заключенным напильники всякие, ножовки, для побега, — говорит Баг.
— Откуси — узнаешь.
Баг берёт пакет для сбора улик, разламывает батон пополам. Вот и находка — отвёртка! Бампер тут же её хватает.
— Точно, бро, мне она как раз в тему.
— Где?
— Вентиляция в углу. Что-то там должно быть, — и он полез раскурочивать вентиляционную решётку.
— Ура, находка! Эй, капитан! — кричит Пальма.
Мы окружаем тумбу с ящиками. Она трясёт тонометром.
— Смотрите, что нашла в нижнем ящике. А верхний закрыт, на нём замок на коде.
— Так, а что у нас с кодом? — думаю вслух. — Где взять? Тонометр как раз для этого дела. Мост, что скажешь? Ты у нас как-никак медик.
— Тут и без диплома догадаться можно. Сейчас измерим давление кому-нибудь.
— Ты вроде врач, а больной на всю голову, — ржёт Бампер. — Что нам это даст?
— Показания у всех могут быть разные, как из них получить трёхзначный код? — вмешивается Баг.
Мы с Багом раньше неплохо понимали друг друга. Умный он, но какой-то зацикленный: будет думать над одной задачей, пока мозг не сломает. А шаг в сторону сделать не догадается — тупит часто. И читить не умеет. В «Баттл» с ним было круто играть, он в штабе сидел, хорошо соображал. Тогда, конечно, не декорации были, не эти подписанные бумажки о безопасности. Десять заданий, штабные разгадывают, куда ехать, полевые мчат на экипажах — так мы тачки свои называли. Настоящий адреналин, риск. На местах ищешь код — чёрную надпись, начинающуюся на «БА». А места какие! Заброшенные больницы, недостроенные торговые центры, жилые дома — выселенные и под снос. Москва такими ночами открывалась нам с другой стороны. Но героем Багу не быть, нет в нем азарта, драйва. На вторых ролях все время, не рисковый, не хваткий. Вот и сейчас, стоит, задумался, а соображать-то быстро надо!
Я говорю:
— А вот тебе, Мост, и измерим. Как самому… нестандартному. У тебя давление явно выше нормы. Забыли, что ли? Всё, что не норма — нам в помощь.
Хватаем мы Моста за лапу, натягиваем тонометр — с трудом налезла повязка — накачиваем, отпускаем. Прибор отчаянно пищит и выдает совершенно непонятное: 696.
— Это что ещё? Ну и давление у тебя, док!
— Цифры как у моей машины, — бормочет подопытный.
А мы уже вводим код 696, и верхний ящик вскрывается. Достаю тощенькую медицинскую карту на имя Шульмана Михаила Ефимовича, 1980 года рождения.
— Мост, тут про тебя! Дамы и господа, минуту внимания! — Начинаю зачитывать вслух содержимое карты. Это правило работы с новой информацией — слушают все.
Раскрываю карту и первое, что вижу в ней, — вклеена долговая расписка. Так обычно анализы вклеивают. Что ещё за прикол?
— Я, Шульман Михаил Ефимович, номер паспорта, дата рождения, место прописки… беру в долг 40000$ (сорок тысяч долларов США) у Запрудного Егора Борисовича на операцию по удалению злокачественной опухоли. Обязуюсь выплатить в течение трех лет. И дата. Второе… месяц неразборчиво, 2006 год. Подписи Шульмана и Запрудного.
Молчим. Я лично истории этой не припоминаю. Листаю дальше. Каракули какие-то, рентгеновские снимки, только на них почему-то челюсть. И тут опять бумага явно немедицинского характера. Договор на машину!
— О! Господа, вот находка! Договор купли-продажи транспортного средства. Марка Мерседес-бенц модель AMG суперкар. Государственный номер Р696НП, регион 99. Нехило, да? Новый владелец Шульман Михаил Ефимович. Так, так, что там дальше? Дата договора 6 мая 2006 года. Ну и? Что имеете по этому поводу сказать, Михаил Ефимович, гражданин Мост? Обзавелись, значит, предметом роскоши? А вот и фотография ваша. Так сказать, счастливый обладатель и его автомобиль. Взяты с поличным.
Я предъявил публике фото — Мост скалится на все тридцать два на фоне шикарного белого спорткара.
Долгого расследования не потребовалось — связь документов ясна. Великолепный Егор Борисович, он же Бампер, разразился дикой бранью и изо всех сил метнул отвёртку в стену, от удара у нее отлетела рукоятка.
Бампер подскочил к Мосту, вцепился ему в рубашку и зарычал.
— Тачилу на мои бабки купил? Нагнал, да? Расписочку написал, ковриком передо мной стелился, на жалость, сука, давил?
— Что ты, что ты, Егор? Это подстава, клянусь тебе!
— Мамой поклянись, а? А еще что у тебя святого за душой? Ты вон себе рак приписал, не побрезговал. Меня развёл, как пацана зелёного.
— О чём ты, дружище? — у Моста глаза бегают, морда красными пятнами пошла, пыхтит, вырывается, но Бампер крепко его держит.
Я вмешиваюсь.
— Господа дуэлянты, а ну расцепитесь! И стреляться чтоб с десяти шагов! Нет, серьёзно, что происходит? Бампер, дай экскурс в историю. Что за манускрипты мы тут нашли? Ты, я вижу, сильно в теме.
— Я в теме? Я? — и трёхэтажным кроет. Моста отпустил, выхватил у меня фотку, плюнул на неё, растоптал. — Фил, ты не поверишь! Вот этот вот припёрся ко мне, жалкий, трясущийся, бледный! Похудел даже! Помоги, брат, нашли врачи у меня дрянь. Пока вырезать можно, дай денег на операцию, а то потом цветочки будешь на холмик носить да оградку заказывать. Гнал, как последняя шлюха. Я ему всё отдал, что у меня было тогда, сам сигареты стрелял — не на что купить было. Хлеб с чаем жрал. Да мне за хату нечем заплатить было, съехал, по знакомым пришлось ночевать, как бомжу в натуре. А он на тачиле разъезжал! Баб снимал.
Мост кричит как подорванный:
— Была операция, была! Клянусь! Тачку я купил в мае, всё правда, а опухоль нашли в августе. Ну вспомни, когда я к тебе тогда пришёл, это самое было… это… ну как его?
— Как его, — передразнил Бампер. — Майские за окошком были — вот! Первое мая!
— Нет, первое сентября вроде, — шепчет Мост, но как-то очень неуверенно, — дети с цветами шли.
— На твою могилку они шли, ты понял, гад?
Я встаю между ними.
— Парни, кончаем спор. Бамп, забей, понял? Никаких расправ сейчас. У нас дело горит. Кто там кого обул — это мы потом выясним. История пакостная, мы так её не оставим. Разберёмся. Но по-том!
Кладу ему руку на плечо, он её сбрасывает.
— Ни хрена не будет никакого потом! Я с ним, — указывает на Моста, — ни минуты больше здесь сидеть не желаю. Это такая подстава, такой гон! Да он у меня четыре года жизни отнял! И ради чего???
Я начинаю злиться:
— А фиг ли ты ему столько бабла дал? Никто их у тебя из кармана не тянул. Сам дал, сам и отвечай за последствия.
— А ты чё, судья тут, что ли?
— Я вам сейчас и судья, и прокурор. Пока не выйдем отсюда. Ты из себя обманутого вкладчика не строй — сколько дал, столько же и получил обратно. Ведь получил же, да? — я почти кричу.
— Да, получил! — орёт он на меня. — Но не через три года — через восемь! Через три он отдал десятку и пропал на полгода. Телефон вне доступа, дома нет. Чё, друзья так делают? А потом по частям: то пятьсот, то тыщу, то вообще никак — типа, извини, брат, нету. А я верил ему. Да ещё про здоровье, как идиот, спрашивал.
— Согласен — отвратительно. Но пока молчим об этом, хорошо? Ты в команде, а команда — в игре! И мы не должны схлопываться по пустякам.
Но Бамперу надо выпустить пар. Моста я в обиду не даю, тогда он идёт ко входу и орёт в пространство.
— Бинт! — и опять трёхэтажным. — Что у тебя за шутки? Мне такие игры на хрен не нужны! Откуда ты всё знал про машину?
— Эй! Только входную дверь не трожь! Она у нас по правилам игры заминирована, — кричу я. Фиг знает, что это значит — вдруг снимут десять минут времени с нас, если Бамп дотронется.
— Да достала меня эта ваша игра! — Но от двери отошёл.
Баг подбирает сломанную отвёртку и раскручивает вентиляционную решётку. Мост на подхвате, на случай, если придётся её силой высаживать.
— Шуруйте, коллеги, — говорю им.
Дело принимает странный оборот. Неужели вся эта история с машиной и мнимой операцией — правда? Мост настолько оскотинился? Или это подложные документы? Но тачку-то он признал! Стоп, а почему я не в курсе, что он в 2006 купил мерс? И про операцию впервые слышу. А, ну да, мы уже почти и не общались в то время. Так, созвон раз в год. Но откуда Бинт всё знал? Как он достал эти бумаги? И фото…. И главное, зачем все это? Зачем?
Бампер немного успокаивается.
Грохот — падает решётка вентиляции, тяжёлая оказалась. На пол вываливаются комья грязи, а вместе с ними пистолет. Небольшой, как сувенир, но настоящий. Я быстро узнал его.
— Малогабаритный самозарядный пистолет ОЦ-21. В народе — «Малыш», — я потянулся чтобы взять, но Пальма отпихнула меня.
— Стой! Мы же детективы. Вдруг на нем отпечатки? Баг, у тебя пакеты и перчатки для сбора улик? Давай сюда один.
Она натянула на руку перчатку, подняла «Малыша» двумя пальцами и осторожно опустила в пакет, прямо как в кино. Комиссар Рекс возвращается. Молодец, Пальма, ты в игре.
— Фил, а как это ты так сходу модель определил? — щурит на меня глаз.
— Эти подробности не для нежных женских ушек. Это война, детка. Три года в окопах.
— А серьёзно?
— А серьёзно — у нас каждая секунда на счету. Берегите трофей, мадам. А что, холодильник не открыт до сих пор? Оружие найдено, осталось найти жертву.
Как открывается холодильник, до нас не сразу дошло. Замков-ручек нет, гладкие стальные дверцы.
— Камер шесть и нас шесть. А что, если нажать на дверцы одновременно? — предположила Пальма.
— Давай. Но предупреждаю слабонервных — за запёртой дверью может быть монстр.
Мы навалились на дверцы, послышался щелчок — камеры открылись. Внутри холод, всё правильно. Выдвинули ящики. Зомби не выскочили, но то, что мы нашли, заставило-таки нервных содрогнуться.
В камерах, в картонных коробках лежало по манекену. Руки, ноги, туловища — стандартные, как у их магазинных коллег. А лица — точные копии наших лиц! Всех шестерых. Я вытащил «Иру». Тонкие черты, точёный носик, длинные загнутые ресницы. Только глаза пустые — словно застывшие синие леденцы, смотрят в потолок. А волосы как у неё раньше были, каштановые, они мне такие и нравились, не то что сейчас — белая жёсткая мочалка на голове. Утром я не сразу узнал её: превратилась в барби, губы накачала. Я искоса глянул на настоящую Ирку — шатаясь, она отходила от холодильника.
— Что это? Зачем так тупо шутить? Я не хочу. Пожалуйста, выпустите меня отсюда. Мне нехорошо.
— Ира, спокойно.
Остальные, не обращая на неё внимания, рассматривали находки. Профессионально сделаны, ничего не скажешь. У кого хватило фантазии, интересно?
Бампер подошёл ко мне.
— У тебя кто? О, Ирэн! Девочка моя, как я давно этого ждал! — и рраз — ладонь ей на грудь. Манекену, то есть. Но иллюзия полная, что это Ирка в коробке лежит. Я даже кулаки сжал, чтобы припечатать его за эту грубость.
Бампер закатил глаза, расплылся в улыбке.
— Хватит её лапать! Посмотри, что там, на спине, вдруг тайник? — а сам иду смотреть остальные манекены. В соседней коробке лежит «Пальма», и тоже выглядит, как раньше — волосы убраны в хвост, а не стрижка короткая. Из чего голова сделана? Не пластик, нет, похоже на полимерную глину, Дашка пыталась как-то из такой статуэтку лепить. Выглядит как очень дорогая кукла.
Слышу, как смеётся настоящая Пальма, оборачиваюсь.
Немая сцена: Бампер с обнажённой «Иркой» кружится по комнате, вокруг стола для трупов. Держит он её пониже спины, обнимает. Мурлычет что-то под нос. Впервые вижу, чтоб Бампер танцевал.
Пальма сгибается пополам от хохота, Мост беззвучно трясётся. И лампа эта операционная потрескивает: блинк-блинк. И сквозь все это я вижу Иркины отчаянные синие глаза. Она опускается на тумбу, шевелит губами, я не слышу, но понимаю: «Максим, сделай что-нибудь. Пожалуйста».
— Бампер, ну задолбал уже, положи.