***
блещет небесный Иерусалим
через завесу дыма
знать не зазря мы в аду горим
чтоб им не тускло было
чтоб было хлеба и молока
вдоволь халва на третье
двери на крылышках мотылька
вместо железных петель
пламя бушует огонь чадит
отблесками играя
мы кочегары страны Аид
на обогреве рая
кто кроме нас им растопит печь
кто им наполнит вёдра
кто им там будет тепло беречь
кто за огнём присмотрит
нежное облачное безе
тает на райском блюдце
нет хуже ада в котором все
лишь о себе пекутся
|Повторение пройденного|
... Или вот что, немышИ и неуспевашки.
Вы мои посмертцы, безтельники, недоучки.
Душам не потребны ни промокашки,
ни учебники, ни авторучки.
Позади течёт голубая Лета.
Подходящий момент, чтоб найти ответы.
Хорошенько обдумайте всё это.
И тянитесь сами, кто вверх, кто вниз.
Убираем тоску по изношенной оболочке,
достаём двойные фИговые листочки.
Тема сочинения: «Как я провёл эту жизнь».
***
От заката и до востока
горизонт не прикрыть рукой.
Крутят в небе рекламу бога,
обещающую покой.
Нарисую тебе чуть слышно
гласным звуком по тишине:
зацветает у дома вишня,
видишь — белая ветвь в окне?
Пролетают в окне плацкарта
полустанки и цветники.
Знаешь, памяти перфокарты,
словно прошлого маяки.
Россыпь в небе блестящих точек,
клейкость лип и плакучесть ив —
это бога извечный почерк,
первобытный его курсив.
Как ветшает в локтях сорочка,
увядают колосья ржи,
так состарится оболочка.
Истончится чехол души.
Тополиного пуха хлопья,
как пушистый январский снег.
Бог в тебе узнает подобье,
преломляя тебя — как свет.
|Облакошка|
Село облако на подоконник,
ногу свесило на карниз.
Мы станцуем с тобой текстоник
на бумажном снегу страниц.
Заголубилось, приклубилось,
перекинемся парой слов?
Расскажи, как на небе жилось,
об ловкачестве облаков.
Облакачественная туча,
бок — кочующе-голубой.
Знаешь, облако тем могучей,
чем богаче внутри водой.
Пара слов ведь такая малость.
Здравствуй, облако. Что молчишь?
Или просто мне показалось?
Это белая кошка лишь?
|ТАЙНЫЙ АРХИПЕЛАГ|
Уходящий в небо подъёмный кран,
луч, заметный глазу лишь на отрезке.
Совершенно равнодушный как океан
к рыбе, бултыхающейся на ле́ске.
Хоть любое определенье — всего лишь шарж,
схематичный, даже совсем абстрактный.
Бог — это светящийся дискошар,
только умощнённый тысечекратно.
Бог — это как бы такой сквозняк,
что просвистывает сквозь язык как пуля.
Непечатный символ, тайный архипелаг,
квартирующий в кочевых облаках июля.
Небо залито взвёзженным молоком.
Валит медленно с неба сырая вата.
Никуда не спрятаться от него,
не сбежать — как окну от лучей заката.
Бог — это вроде большой экран,
на котором крутятся наши пьески.
Абсолютно беспристрастный — как океан
к рыбе, бултыхающейся на леске.
И куда ты пойдешь? Тебе где ни сядь — тюрьма.
Клетка с прутьями собственных же нейронов.
И потёмкинская новогодняя кутерьма
окропляет блёстками спящий город.
|Фокусник всея Земли|
По Москве гуляют пары
легкомысленных людей —
по артериям бульваров,
по лопаткам площадей.
И под колокол вечерний
(на аллеях тишь да гладь)
в парк духовных развлечений
я веду тебя гулять.
Оторвёмся на мгновенье
от бездарной суеты.
Парк духовных развлечений!
Город-сад мирской тщеты!
Ни наесться, ни напиться,
ни придаться сонму блядств.
Нам предложат там пуститься
в пир нематерьяльных яств.
Заиграют свето-тенью
в небе чёрном, точно тушь,
Амаяки просветленья,
Акопяны наших душ.
Знаю — ты захочешь чуда,
заблестят твои глаза.
И улыбчивые Будды
нам покажут чудеса.
А к исходу променада
нам покажется — внемли:
главный престидижитатор.
Фокусник всея Земли.
***
Солнце играет с прозрачным льдом.
Бог — это просто большой роддом.
Бог — это женщина. И мужчина.
Окончательная первопричина.
Звёздная пропасть с беззубым ртом.
Бог заряжен в мой патронташ.
Вера — это простой кураж.
Бог выпадающий вместо снега
на голову чёрного человека,
бог мне нужен как персонаж.
В красных баллонах природный газ.
Бог — это слово не бровь, а в глаз.
Раскрытый над головами зонт,
растянутый в ниточку горизонт.
Фуга, звучащая как фугас.
Бог это месяц, звезда и крест.
Бог это также большой оркестр,
Бог это просто сквозной проезд,
огибающий нас окрест.
Бог — это свист подрезаных строп,
бог — это просто большой сугроб.
И снег набивается за воротник.
И есть только миг. Оглушительный миг.
***
Если вдруг гора не идёт к Магомету,
Магомет идёт искать мандрагору.
Бог ему запустит с небес комету,
чтобы освещала ему дорогу.
Мандрагора упирается и не рвётся.
Магомет не истерик, он разберётся.
Если впереди опасная переправа,
он посмотрит влево, потом направо.
Призовёт прекрасного Джабраила.
Скажет: я пророс из этого мира.
Вспыхнут звёзды горячие как угли.
И господь его выдернет из земли
***
/Let me take you down,
'cause I'm going to.../
По воде катались блики,
мельтешили поплавки.
На планете-землянике
мы сидели у реки.
Густо пахнущие травы
нас покалывали в бок,
и кузнечика картавый
раздавался голосок.
В юном месяце апреле,
между стройных тополей,
колосились мачты елей,
лился солнечный елей.
И стрекозы, точно МИГи,
облетали нас с тобой.
На планете-землянике,
возле речки голубой.